Страж раны - Страница 59

Тут он заметил, что Цонхава беззвучно смеется. Цронцангамбо тоже улыбнулся, но, как показалось Арцеулову, немного смущенно.

— Спасибо тебе, Ростислав, что ты пытаешься говорить со мною на моем языке, — отсмеявшись, заговорил Цонхава, — но не будем о Бранг Сринмо и запекшейся крови царя ада Ямы. В недрах под Шекар-Гомпом спрятана страшная сила. Сама по себе она не опасна, но ее можно использовать во зло. За горами, в земле поклоняющихся богам Тримути, есть сказание о божественном оружии, который получил царевич Арджуна…

— Оу, «Бхагават-гита!» — не выдержал Тэд, слушавший речь монаха с приоткрытым от волнения ртом. — Война с Пандавами!

— Да, война с Пандавами… Ты неплохо знаком с нашей историей, Тадеуш. Под Шекар-Гомпом спрятана смерть. Но, к счастью, его создатели позаботились, чтобы никто не смог овладеть ею. На Земле нет средств, чтобы вернуть оружие царевича Арджуны…

— На Земле? А на других планетах? — быстро спросил Арцеулов, вспомнив о «Мономахе».

— Там — есть. И, возможно, опасность ближе, чем кажется… Но то, что спрятано под Шекар-Гомпом, можно использовать иначе. К сожалению, наши предки не уничтожили средство, способное вызывать беду. И даже хранили его в самом Шекар-Гомпе.

— Рубин «Голова Слона»! — понял Тэд. — Кровь бога Ямы!

— Да. Его привезли издалека. О нем говорят странные вещи… Я не о царе ада. Вы, люди чужой земли, где поклоняются другим богам, лишь посмеетесь таким басням. Но камень, который ты, Тадеуш, назвал рубином — вовсе не камень. Он не сотворен природой, но не создавался и людьми…

— Брат, — перебил Цронцангамбо, — наши гости не готовы к тому, чтобы осознать истину…

— Мы тоже… Не буду продолжать, но подумайте над моими словами. «Голову Слона» можно использовать, чтобы усилить и исказить то, что вырывается из недр горы. Это оружие не убивает, но может сотворить кое-что похуже смерти… Значит, Шекар-Гомп в руках врагов. Вы разбудили меня поздно…

Он повернул голову к Цронцангамбо, и тот, несмотря на всю невозмутимость, явно смутился:

— Все случилось слишком быстро, брат. Мы не ждали нападения. Погибли все, я увел лишь четверых…

— Враги не должны были войти в Шекар-Гомп. Если это все-таки случилось, значит теми, кто напал на монастырь, предводительствует некто, знающий больше, чем все мы. А это знание недоступно человеку. Да, меня разбудили слишком поздно… Я хочу узнать вашу историю, Ростислав и Тадеуш. Расскажите по очереди. Говорите коротко и не бойтесь произносить непонятные мне слова. Я пойму…

История Тэда не заняла много времени. Цонхава слушал ее, слегка улыбаясь. Арцеулов поймал себя на мысли, что монах слегка посмеивается над молодым археологом. Но при первых же словах капитана улыбка исчезла с лица Цонхавы. Он слушал молча, не перебивая, но глаза его с каждой минутой смотрели все мрачнее.

— Гордыня людей заполонила землю — и земля наполнилась кровью. Теперь людская гордыня не щадит и небеса… Я верю, Ростислав, что те, кто создавал «Мономах», думали о людском благе, но за ними могут пойти другие… Впрочем, на земле происходит нечто худшее. Хранители Шекар-Гомпа успокоились слишком рано — и проглядели зло… Но не будем об этом. Твой спутник, как я понял, из вражеской армии?

— Это не имеет значения, — твердо ответил Арцеулов. — Здесь у нас общие враги.

— Он, наверное, смел и умен. Впрочем, ему повезло. Через короткое время, когда силы зла освоятся в монастыре, даже ему не проникнуть в Шекар-Гомп. И, возможно, даже мне. Но пока, думаю, не поздно. Ты что-то хотел сказать, брат?

Последнее относилось к Цронцангамбо. Монах взглянул на Цонхаву, затем на Арцеулова и неохотно проговорил:

— Брат, мы нарушаем волю Небес. Их спутник выполнил все, что ему велено. Его ждет иная награда, большая, чем можем предложить мы или кто-либо на земле…

— А что скажешь ты? — Цонхава повернулся к Тэду. Валюженич не думал и секунды:

— Оу, мистер Цонхава, когда-то мои предки воевали против татар и казаков. Никто из них не бросил бы товарища в беде. У нас в штате Индиана таким не подают руку и выкидывают из салунов. Стив спас мне жизнь — о чем еще говорить?

— А как же воля Небес? — улыбнулся монах. Похоже, слова Валюженича пришлись ему по душе.

— А разве все, что делается, не делается по высшей воле? — внезапно спросил Арцеулов. — И то, что мы хотим спасти Степана — разве в этом нет руки того, что у нас называют Провидением?

Брови Цронцангамбо поползли вверх. Цонхава вновь засмеялся:

— Каждый видит Небеса по-своему. Для вас лицо Бога — пока лишь лицо воина. Да будет так, всему свое время… Сказанного довольно. Сейчас я поговорю с вашей спутницей. Надо понять, что успели сделать с монастырем захватчики. А ты, Ростислав, подумай, что будешь делать, когда мы найдем твоего товарища. Важно не только войти, но и выйти. Приготовься рассказать мне свой план и не бойся говорить на языке воинов — я пойму…

Монах встал и, отведя руку Цронцангамбо, пытавшегося помочь, подошел к бурхану Будды и низко поклонился. Затем, кивнув Тэду, безошибочно направился к проходу, который вел в комнату, где была Наташа. Валюженич понял, и поспешил следом. Арцеулов и Цронцангамбо остались в зале.

— Вы, я вижу, недовольны, — заметил капитан, взглянув на нахмуренного монаха.

— Я не смею быть недовольным, — ответил тот. — Но теперь начнется война. Нам придется покинуть это убежище, а может, и это мир… Тебе не понять меня, воин. Хотя мы теперь стали понимать друг друга, мы все равно говорим на разных языках…

Арцеулов, откланявшись, отправился на свой наблюдательный пункт. Снаружи уже темнело, вот-вот должны были загореться прожектора, но пока в котловине стоял серый сумрак. Особых перемен не было. Постовые в черных полушубках на месте, охранники ведут очередную колонну из лагеря к котловану, на аэродроме появился еще один биплан. Баллоны с газом возле аэростата исчезли. Очевидно, заправка закончилась, и теперь возле корзины наблюдателя, которую мощные канаты удерживали у земли, стоял лишь одинокий часовой…